Проявления рационализма

Совершенно ясно, что тот ра­ционализм, который складывался как метод на протяжении последних де­сяти лет, обнаруживает свои недо­статки во многих отношениях, чаще всего именно в связи с понятием «гу­манизм». Но весь вопрос в том, явят­ся ли «свободные формы», то есть формализм, панацеей от всех зол? «Современный дизайн» отвечает на это весьма красноречиво. Ведь на са­мом деле «современность» пробила себе дорогу за счет авторитета рацио­нализма, а не с помощью собственных средств. Ее приверженцы суетились среди того мира форм, рождению ко­торого некогда способствовало иссле­дование новых материалов, новых процессов, новых социальных усло­вий и т.д., и наконец превратили ее во внешне привлекательный вине­грет, составленный из хромирован­ных трубок, стеклянных пластин, ку­бических объемов и дразнящих кра­сок. 


Им казалось, будто сделано все возможное, чтобы новая архитектура получила более приветливый и, как я могу предположить, к тому же бо­лее человечный облик. Но на деле они вызвали впечатление мертвенно­сти, ощущение полного отсутствия человеческого начала. Причина того, что столь влиятельное сегодня напра­вление прикладного искусства на по­верку оказалось столь бесчувствен­ным, кроется отчасти в совершенно ничтожной доле человеческих целей среди всех движущих этим направле­нием мотивов. Как бы то ни бы­ло, производство «функциональных форм» приняло настолько широкий размах, что уже сейчас можно по­нять: взаимная независимость фор­мы и функции вовсе не гарантирует более удобных и более близких чело­веку предметов, более гуманной ма­териальной среды.

Полагаю, все согласятся со мной, что изделия, которые вполне можно назвать рациональными, зачастую страдают отсутствием ощутимой че­ловечности. Но если мысленно исклю­чить возможность восполнить этот недостаток с помощью «выразитель­ной формы» и постараться получше рассмотреть конкретные примеры, то вскоре можно убедиться, что подоб­ные предметы рациональны далеко не во всех отношениях. Первоначально

рационализм понимали как нечто, связанное со способом изготовления. Нельзя утверждать, что первые про­явления рационализма носили сугу­бо технический характер, хотя, ко­нечно, технические требования опре­деляли в них очень многое. Пред­ставим себе стул из гнутых металли­ческих трубок, скажем одну из пер­вых моделей Марселя Брейера⁹. Яс­но видно, что здесь конструктором руководило желание создать предмет более легкий, более гигиеничный, не менее удобный, чем прежние образ­цы, и одновременно — наиболее при­годный для современного промыш­ленного производства. И готовое из­делие приобрело вид, в первую оче­редь обязанный способу изготовле­ния изделия. С точки зрения про­мышленного производства эластич­ное сиденье, собранное из несколь­ких изогнутых трубок и натянутого между ними куска ткани, — гениаль­ное решение. В этом отношении, а также благодаря простоте конструк­ции стул вполне можно назвать ра­циональным. Однако к стулу, начи­нающему служить человеку, предъ­является бесчисленное множество совсем иных требований. И только тогда, когда качества предмета будут в достаточной мере отвечать всем этим требованиям, не противореча­щим одно другому, его решение мож­но будет считать полностью рацио­нальным.

Слово «рационализм» можно трак­товать по-разному. Однако главный смысл его в том, чтобы выполнение всех разумных требований было бы полным, составило целостный, ли­шенный внутренних противоречий результат. При желании можно пере­числить те требования, которым не отвечает стул Брейера: предмет, яв­ляющийся повседневной частью че­ловеческого быта, не должен слишком сильно отражать свет, не должен быть неуместным резонатором звука; предмет, которым человек пользует­ся постоянно, не должен изготовлять­ся из материалов, хорошо проводя­щих тепло. Вот только три недостат­ка металлического трубчатого стула. Можно перечислить и еще ряд требо­ваний, в отношении которых резуль­тат конструкторской мысли оказался негативным. Основной упрек таким стульям состоит в том, что они «не­уютны». Это нарекание справедливо.

Однако если под словом «уют» мы бу­дем понимать нечто неопределенное, нечто вроде абстрактного «menschli- ch.es» *, если будем думать, что «уют» создается только с помощью тради­ционных форм,—мы окажемся на не­верном пути. Отрицательные качест­ва металлического стула — сильное отражение его поверхностью света и звука, его большая теплопровод­ность — это строго научные характе­ристики, которые противостоят ми­стическому понятию «уют».

Следует заметить, что и наиболее рациональные творения современной архитектуры несовершенны именно из-за своего несоответствия требо­ваниям человеческого быта, потреб­ностям нашего организма, наших чувств.

Таким образом, можно считать, что одним из путей создания подлин­но человечной материальной среды является расширение понятия «ра­ционализм». Нам следует значитель­но расширить число анализируемых качеств предметного мира. Разнооб­разные требования, предъявляемые к окружающим нас предметам, состав­ляют как бы шкалу, подобную цве­товому спектру. В красной части спектра сосредоточены социальные проблемы, в оранжевой — вопросы, связанные с производством предме­тов, и т. д., вплоть до невидимой на­шему глазу ультрафиолетовой части, где, возможно, и таятся ускользаю­щие от точного определения чисто человеческие потребности. При ана­лизе какого-то предмета в целом именно в этой области нам откроется много новых проблем. Само собой ра­зумеется, они не будут ограничены вопросами, взятыми мною наугад при рассмотрении качеств металлическо­го стула.